Что делать, когда раздражает собственный ребенок? Когда к горлу подкатывает ком, а рука предательски тянется к его мягкому месту, и вот уже две минуты, как мы перешли на крик…
Давайте начнем с того, что такое агрессия и зачем она нам нужна. Ведь то, что происходит с нами в эту минуту, есть не что иное, как волна гнева, обиды, одной из составляющих которых является злость.
Почему нам бывает так сложно контролировать свои эмоции? Все потому, что агрессия — один из самых древних механизмов нашей психики. Именно проявление агрессии помогало нашим далеким предкам защитить территорию, свою семью, добыть пропитание. То есть агрессивные эмоции включаются тогда, когда мы чувствуем какую-то угрозу или страх (подробнее об этом можно почитать у этолога
Мы ежедневно защищаем свою территорию, то есть личные границы. «Ты до сих пор грудью кормишь?!» — недоумевает соседка. А вот и первое вторжение в личное пространство. И наша внутренняя реакция: «Да какое ей дело?!» Мы можем пошутить в ответ (а мы помним, что улыбка — ближайший родственник оскала), можем промолчать или уйти. В общем, как-то отреагировать. Здесь важно понимать, что наше умение «держать удар», адекватно реагировать на агрессию (то есть умение себя защитить, но при этом контролировать эмоции) закладывается именно в детстве.
Когда ребенок нас раздражает? Когда он проявляет агрессию. Она может быть скрытой — например, когда малыш делает то, что мы ему запрещаем. Или открытой — в виде крика или физической агрессии. То есть мы злимся, когда злится ребенок.
Вот мы уже вплотную подошли к одному из самых главных вопросов: так почему же мы так раздражаемся?
Конечно, все мы родом из детства, именно там закладывались основы нашего умения совладать с эмоциями, подчинять их себе, а не подчиняться им. Если в нашем детстве мы были напитаны вниманием, любовью и заботой, если росли с примером того, как можно с радостью и комфортом быть в контакте с ребенком, значит, велика вероятность того, что именно эта память начнет воспроизводиться в нашем материнстве. Вот только существуют ли вообще такие «идеальные» семьи?
Наше поколение воспитали люди, строившие коммунизм. С жесткими пеленанием и кормлением по часам. А потом маме и папе было необходимо срочно выйти на работу. Помните слоган «Беременность — естественное состояние советской женщины»? Поэтому если хочешь декрет до трех лет, будешь именоваться тунеядкой. А значит, ребенка ждали в лучшем случае ясли с двух месяцев, в худшем — пятидневка. Как думаете, хватало ли любви и терпения у нянек на 30 кричащих младенцев? Какая уж теория привязанности, здесь бы выжить!
А дальше эстафетную палочку отсутствия эмпатии бабушки передали нашим мамам, а те — нам. И вот уже в XXI веке, на 21-м этаже современного дома сидит современная мама. Она знает все и даже больше о вакцинации, в ее шкафу лежит слинг. Возможно, ей даже помогает няня, а усталость только растет. Ведь она так и не получила опыта заботы и принятия, когда мама находится в контакте с малышом, понимает его. А ведь если мы понимаем, почему кричит ребенок, чувствуем, что его захлестывает волна эмоций, а он не в силах противостоять ей из-за незрелости нервной системы, то и наше ответное раздражение меньше. А негативные эмоции — это же мощнейшая волна энергии! Тогда выходит, что энергия тратится на переживание гнева, обиды. А на остальное ее не остается.
Согласно исследованиям отечественных ученых, можно констатировать, что надежные, безопасные отношения с матерью отмечались лишь у 30% детей. А вот тревожно-сопротивляющийся тип привязанности — у половины! Те из взрослых, кто рос в условиях любви и близости с мамой (то есть с безопасной привязанностью), считали, что с ними легко общаться и большинство окружающих им симпатизирует. В то время как испытуемые с небезопасной привязанностью тревожно-сопротивляющегося типа утверждали, что другие люди их часто не понимают и недооценивают. Кроме того, у взрослых людей была выявлена связь качества привязанности с отношением к работе. Так, испытуемые с надежной, безопасной привязанностью к матери в детстве на работе чувствуют себя уверенно, они не бояться сделать ошибку и не позволяют, чтобы личные отношения сказывались на их трудовой деятельности. Испытуемые с ненадежным, избегающим типом привязанности стараются избегать социальных взаимодействий и, как правило, не удовлетворены своей работой. Испытуемые с ненадежной, тревожно-сопротивляющейся привязанностью на работе сильно зависят от похвалы, у них отмечается выраженный страх отвержения, а их деятельность зависит от личных отношений.
Машина времени все еще не создана, а значит, изменить наше детство мы не в силах. Да и нужно ли это? Ведь мы — это наш жизненный путь, это все то, что происходило с нами. Кто знает, в какой реальности мы окажемся, если изменится хоть какая-то мелочь в нашем опыте? Так что «менять прошлое» или мучиться чувством вины не имеет смысла. Ведь молодой маме важно накапливать энергию, а не расточать ее. А мысли о «вдруг» и «если бы» эту самую энергию уводят из контакта с малышом и направляют в мифические миры, где она исчезает навеки. И для настоящего ее совсем не остается! Поэтому, раз уж опыт прошлого нельзя изменить здесь и сейчас, повернитесь к будущему. Чему научил этот опыт? Актуально ли это сейчас для меня? Ведь взгляд на некоторые вещи претерпевает серьезные изменения спустя годы. Как только мы от прошлого разворачиваемся к будущему, сразу появляется возможность действовать, а не только пассивно страдать, виня себя или своих родителей.
Теперь у нас два пути:
1. Работать с последствиями агрессии. То есть — когда всплеск уже начался. Для этого подходят дыхательные практики. Например, цикл глубоких вдохов и выдохов. Либо физическая активность, например кросс. Однако этот путь не устраняет причину, следовательно, агрессия может накапливаться. Там, где есть накопление, будет и выплеск, а значит, и переадресация. Папа поругался с водителем в пробке. Пришел домой и накричал на жену. Она — на ребенка. А тот пнул щенка. Поэтому так важно разобраться со своей агрессией, чтобы «эстафета гнева» не передавалась нашим близким.
2. Разобраться с ребенком. Но… внутренним. Помню, как Людмила Петрановская как-то дала совет совсем обессилевшей маме: «Вам либо на шезлонг, либо на врачебную каталку». А это значит, что необходимо позаботиться о себе, насытить себя заботой и вниманием. Можно даже мысленно покачать себя маленькую на руках, приголубить в минуты, когда особенно тяжело. Здесь может быть целительна психотерапия, арт-терапевтические техники. Ведь если наш внутренний ребенок в любви, тепле, спокойствии и не кричит о своих потребностях, то у штурвала нашего рассудка — взрослый человек. А это именно та позиция, с которой нужно общаться с ребенком, особенно на пике агрессии. Ведь мы, взрослые, в данной ситуации — учителя, тренеры ребенка. Он же, как ученик (а ученики бывают разные), пытается освоить новую программу психики. А мы помним, что до четырех-пяти лет ребенок еще не научился управлять и идентифицировать свои эмоции. И научится ли он этому, во многом зависит именно от его главных учителей — родителей. Ведь требовать от ребенка контроля над эмоциями, «не орать», «не бить» детей или близких мы можем только тогда, когда сами умеем исполнять эти требования.
Автор: Надежда Железняк
