Есть в Великом Новгороде детско-подростковое отделение на базе Новгородского наркологического диспансера «Катарсис». Здесь, на Яковлева, 18 предлагают лечебную, реабилитационную и профилактическую помощь детям и подросткам, а также их родственникам.
Если несколько лет назад настоящим «бумом» было повальное увлечение спайсами — и несовершеннолетних лечили именно от этого, то в этом году другая «тенденция» — суицидные настроения. Как уверяют специалисты, именно по поводу так называемых «групп смерти» было больше всего обращений от родителей и психологов. И хоть в учреждении больше нет детского отделения неврозов, с детьми из группы риска работа все также ведется. Медикаментозное лечение — это не единственный способ, главное — это работа с психологом, — отмечает заведующая детско-подростковым отделением Светлана Иванова. О специфике работы отделения, суицидных наклонностях, все чаще выявляемых у новгородских подростков, а также других видах зависимости и ее последствиях и рассказала корреспонденту ИА «Великий Новгород.ру» Светлана Иванова.
ВН.ру: Светлана Викторовна, с какими проблемами сталкивается ваше отделение?
С.И.: У нас в последнее время с «группами смерти» была напряженная ситуация. Кто-то по центральному телевидению сказал, что нагнетается обстановка просто, чтобы избавиться от интернета и всякое такое, но для нас это был не пустой звук. У нас очень много было из районов, и из города было детей в «Синем ките», которые реально на каком-то там 45 дне уже с суицидными попытками. Весь этот год у нас такой, поэтому мы пошли педагогов обучать по профилактике суицидов, нас попросили в «школе успешных родителей» выступить. Несколько раз мои психологи выходили в школы. Выезжали в Малую Вишеру, где у нескольких детей были такие проблемы. В Великом Новгороде было несколько госпитализаций детей из-за «Синего кита». Хотя, вроде бы, мы не специализированное учреждение, но к нам много было таких обращений, для нас много. Все-таки у нас небольшая область.
ВН.ру: О каком количестве обращений идет речь?
С.И.: Я так могу ошибиться, я не вела учет, но так, навскидку, во всех районах, не обязательно госпитализированных, но человек 10, на слуху, есть. Это то, что я знаю, что через меня прошло. Например, меня спрашивали: «мальчик уже не ест, не пьет, суицидные порезы на руках, 45-й день идет, что делать?» Потом звонок с другого района: «что делать, у нас то-то». Кого-то, как из Малой Вишеры, и из Великого Новгорода, мы госпитализировали. У нас, наверное, 4−5 человек были госпитализированы на ранней стадии, остальных-то всех, кто на последней, туда, на Сметанинскую Мызу, рекомендовали. Вот это было актуально.
ВН.ру: А проблема курительных смесей сейчас уже не так актуальна, как раньше?
С.И.: Ну, как сказать… Она актуальна, но мы не наблюдаем усиления обращаемости с этим. Есть, безусловно, подростки, которые употребляют курительные смеси, и мы это знаем. Но они не употребляют только курительные смеси. Они могут употреблять канабис, курительные смеси и алкоголь, ну, никотин я даже уже не перечисляю.
ВН.ру: А насколько курительные смеси опасны?
С.И.: Это очень опасно. Об этом я била тревогу в течение последних лет, что курительные смеси, в принципе, «наводнили» город, их много присутствует. Дело в том, что курительные смеси, как правило, они обрабатываются синтетическими каннабиноидами, а это химическое вещество. Это специально разработанное средство, которое содержит значительно больше этого активного вещества, вызывающего те самые симптомы, ради которых употребляются спайсы. Поэтому значительно быстрее развивается привыкание и достаточно выраженные последствия. И сам симптом интоксикации протекает по-другому, то есть опьянение более такое «развернутое» может быть. На фоне такого опьянения могут быть психозы с галлюцинациями, бредом. Человек может быть дезориентирован во времени, месте, даже в собственной личности. Может в этот момент совершать какие-то непредсказуемые абсолютно поступки, которые могут вредить ему и окружающим.
Такие синтетические каннабиноиды, к сожалению, очень быстро меняют психику: нарушение памяти, мышления. Очень часто после употребления спайсов или курительных смесей развиваются шизофреноподобные расстройства. То есть человек, вроде бы, не употребляет ничего, а у него могут появляться галлюцинации. Поэтому, безусловно, это очень опасно.
ВН.ру: Но вы говорите, что немного обращений, да?
С.И.: За последний год мы не замечали такого «бума», например, как года три назад. Это связано с тем, что тогда это впервые появилось, и мы впервые столкнулись. Сейчас, безусловно, это встречается. Но, как я сказала, подростки, как правило, алкоголь употребляют, могут эпизодически также употреблять марихуану и также эпизодически курительные смести. Чисто, чтобы употребляли только курительные смеси, — это редкий случай. Может быть, сейчас какое-то затишье просто. Через какое-то время, возможно, у тех, кто начал употреблять, начнутся проблемы со здоровьем, и они начнут обращаться.
ВН.ру: Вы говорите только о подростках?
С.И.: Я курирую несовершеннолетних, поэтому я могу говорить только за мой «контингент». Детей три года назад было значительно больше с токсикоманическими расстройствами. Но я знаю, что это было характерно и для пациентов лет 30−35. То есть молодежь репродуктивного возраста довольно часто привозили на освидетельствование в состоянии опьянения курительными смесями.
ВН.ру: А как к вам попадают подростки?
С.И.: Очень часто по результатам освидетельствования. Такой подросток ведет себя неадекватно, полиция его задерживает, ведет на освидетельствование. Второй вариант: когда обеспокоенные родители, которые видят, что что-то не так — алкоголем, вроде, не пахнет, «травкой» тоже — а что-то с ребенком происходит. Выясняется, что курительная смесь. Иногда социальные педагоги с каких-нибудь училищ приводят. Самостоятельно, конечно, значительно реже приходят.
ВН.ру: А возраст какой?
С.И.: Это старшие подростки, после 15 лет. В основном, мальчишки. И здесь существует беда, о ней уже не раз говорили. К сожалению, курительные смеси не распознаются обычными тестами, то есть мы их не видим. Когда пациента привозят, мы делаем экспресс-анализ на содержание наркотика в моче. Этими тестами очень сложно определить спайсы. Дальше мы передаем этот анализ в химико-токсикологическую лабораторию, но, к сожалению, люди, которые производят синтетические каннабиноиды, им же не нужно проходить ни лицензирование, ни волокиту какую-то, чтобы узаконить некоторые вещи. Они формулу немножко поменяли, а средство действует приблизительно также. И вот это новое вещество специалисты обнаружили, но в базе его нет. А у нас для того, чтобы внести в базу, что это вещество запрещено, проходит приблизительно год. Поэтому, естественно, базы данных просто «не успевают» за производителями новых формул. И вот этот мальчик нам говорит: «Ну, че? я ничего не употреблял, у меня все хорошо». И с ним дальше ничего невозможно сделать.
ВН.ру: Да?
С.И.: А что мы сделаем? По анализам он «чистый». И большинство из них эти нюансы прекрасно знают. Если же выявляется наркотическое опьянение известным веществом, это уже считается диагнозом. И, по закону, мы обязаны взять его на учет. А это уже ограничения в водительских правах, в службе в армии, ограничение к ряду профессий. Для того, чтобы он вернул это себе все, ему нужно, во-первых, пройти курс лечения, ему нужно воздерживаться в пределах года: ничего не употреблять и делать постоянно анализы. И только после этого его снимут с учета. А представляете, в состоянии такого опьянения человека за рулем?! Это вообще! А ведь мы не всегда можем выявить запрещенное вещество. И что делать-то?
ВН.ру: А лечение у вас проходит?
С.И.: Подростков да. А те, кто старше, в других отделениях. Но можно лечиться не только в стационаре, но и в наших поликлиниках.
ВН.ру: А по «группам смерти» почему такой всплеск?
С.И.: Мы тоже не поняли. Мы слышали, что есть такие интернет-сообщества, которые призывают к самоубийству, плюс еще у нас в городе есть такой способ, как перед машиной перебегать. И вдруг вот стали обращаться. Причем, девчонки такие, абсолютно еще «безмозглые»: 12−13 лет — ранний подростковый возраст и мальчики 16-летние, как это ни странно.
Как правило, это, конечно, происходит с детьми, которые имеют какие-то трудности в отношениях с родителями. То есть некая неустроенность, когда ребенок не чувствует себя любимым, либо у него какая-то психотравма, он не может открыться, то есть не с кем поговорить. Как правило, есть какое-то неблагополучие. Хотя были дети из внешне благополучных семей: мама, папа, все работают, никто не пьет, но наметилась какая-то пропасть в общении. Потому что время тяжелое, родители работают, в основном, некогда с детьми особенно заниматься: напоен, накормлен, чистенький, опрятненький, учится более-менее — вроде, как все хорошо. В интернет, как правило, родители не залезают.
ВН.ру: А что в этих интернет-сообществах?
С.И.: Вы знаете, дети маленькие, ничего не понимают, и их начинают шантажировать. Например: «если ты сейчас не поднимешься на 9-й этаж ночью, как тебе сказано, то мы тогда найдем твоих родителей» или «если ты не пойдешь сегодня и не бросишься под поезд, как мы договаривались, мы найдем твоего психолога и сделаем что-то с ней и ее семьей». Представляете?! Там система очень хорошо построена. Я общалась с полицейским, он говорит: «очень сложно „выдернуть“, мы одного ловим, сразу появляется второй, только второго вычислим, появляется третий куратор». У каждого ребенка есть куратор, который все это пишет, и он узнает, где, с кем живет, и начинается шантаж. И вот эти дети просто реально боятся, что что-то сделают с родителями.
ВН.ру: То есть у них нет суицидных настроений — они боятся за близких?
С.И.: Сначала они не понимают, что происходит, потом они, вроде, уже и не рады, и не знают, что делать: «я вот всех подвел». Здесь все накручивается и накручивается. А если перед этим несчастная любовь, папа с мамой какие-нибудь алкоголики, учитель наорал. Ну, понимаете? Все в подростковом возрасте воспринимается сразу же катастрофически.
Беседовала Юлия Гончаренко
