Воспитательница частного билингвального детского сада рассказала о том, с какими детьми труднее всего работать, почему родители категорично относятся к неполным именам и что она считает своим педагогическим успехом.
Я работаю воспитателем около пяти лет, из них три года в садике при развивающем детском центре. Детей сюда принимают с года, в ясли, а с трех лет они переходят в старшую группу и часть времени проводят в английской языковой среде.
Я занимаюсь в основном со старшими, в группе в среднем 5−10 человек: меньше не рентабельно для сада, а больше редко набирается. Причем среди родителей есть те, кто приводит ребенка к нам конкретно за языком, а есть те, для кого это просто приятный бонус.
Мы располагаемся в спальном районе на окраине Москвы, так что большая часть моих воспитанников — дети, которых не получилось отдать в государственный сад, таких примерно 60%.
Те, кто пришли за языком, — около 10%, остальные сознательно выбрали частный, а не госсадик, и к языковым успехам относятся спокойно.
По утрам у нас периодически проводятся занятия с носителем языка, он афроамериканец. И вот, прихожу я как-то в группу, а меня встречает взволнованная бабушка, которая с порога меня предупреждает: «Вы знаете, у вас там в группе НЕГР!» Другие родители, раздевающие детей, замирают и глядят на нее огромными глазами. Я попыталась объяснить, что это наш учитель, он добрый, веселый, играет с детками.
— Но мой внук его испугается же!
— Почему он должен испугаться?
— Он же такой другой. Темный!
Я заверила бабушку, что поговорю с мальчиком после занятий, узнаю, не испугался ли он, хотя и уверена, что его эмоции не будут отличаться сильно от любого другого урока. Попросила только не транслировать ребенку, что «этот учитель другой, страшный». Так и вышло: мальчик вообще никак не отметил, что у этого учителя иной цвет кожи.
Мы сразу проговариваем при приеме детей в сад, что этот язык останется для ребенка иностранным: даже несколько часов занятий в день не сравняют его со знанием родного. Так что негодующих по поводу того, что дети к пяти-шести годам не болтают на английском, я не встречала.
Но мои дети за год могут достичь замечательных успехов. Они отвечают на простые вопросы, могут немного рассказать о себе, знают названия животных, еды, цветов, считают
За все время, что я работаю, было двое детей-билингвов со вторым английским. Одна русская девочка, усыновленная семьей из Австралии. Они жили на две страны. И одна девочка-искусственный билингв: мама дома общалась с ней на двух языках.
Гораздо больше тех, у кого есть родной язык, на котором говорят в семье, русский идет вторым, а английский — третьим.
Помню, ко мне привели девочку-китаянку двух с половиной лет, которая почти не говорила на русском. Через полгода она бегло болтала с другими детьми, а английский у нее шел лучше всех в группе.
Я радуюсь, если удается влюбить ребенка в язык, считаю это своим педагогическим успехом. И это особенное чувство, когда дети бегут тебе навстречу, заряжают тебя позитивной энергией. Приятно слышать благодарные слова родителей. Но, конечно, не все в моей работе так безоблачно и прекрасно.
Зачастую родители бывают недовольны моментами, которые зависят от сада, а не от воспитателя. Но разрешать конфликт в итоге приходится педагогу. Например, была мама (и не одна), считающая, что частный сад должен принимать детей в любое время, подстраиваться под их режим. К сожалению, так не получится.
Ребенка можно привести в любое время, но, например, если завтрак кончился, значит, кончился. Няня все убрала и занимается другими делами, педагог с детьми — тоже, по расписанию. Есть те, кто не может решить финансовые вопросы с администрацией, и выливает этот негатив на воспитателей.
Другой частый пример недовольства родителей, самый логичный и обоснованный, — из-за царапин, ушибов, синяков. Я всегда объясняю: мы стараемся максимально минимизировать риски, но если у вас не один ребенок, которого можно постоянно водить за руку, то он может упасть, поцарапаться, столкнуться лбом с другим ребенком на площадке и так далее.
Мы ограждаем детей от каких-то опасных действий, но кататься на горке и качелях, бегать на улице — это нормально.
Случается, что кто-то кого-то толкнул, ударил или даже укусил. Дети есть дети, и они только учатся играть по правилам взрослого мира. Конечно, разбираем ситуацию с детьми, докладываем родителям обоих, но такое все равно периодически будет повторяться.
В теории, особенно маленьких детей принято «докармливать», то есть уговаривать съесть еще, после того как они уже поели сами и утверждают, что наелись. Кроме того, одна из задач детского сада — приучить детей к разнообразной полезной пище, потому что большинство из них дома едят только то, что любят.
Так что я стараюсь уговорить детей «еще чуть-чуть» попить кефир, доесть бульон из супа или второе. Но это все очень индивидуально. Во-первых, есть дети, которые не воспринимают определенные продукты (их просто начинает тошнить), во-вторых, при приеме в сад с родителями всегда обговариваются пищевые привычки ребенка. Кто-то говорит: «Пожалуйста, уговаривайте его есть, у нас с этим проблема, я беспокоюсь». Кто-то, наоборот, просит: «Пусть ест только то, что хочет».
Помнится, была у меня девочка лет двух, которая упорно отказывалась от мяса, выковыривала его даже из мясной запеканки с картошкой. Родители — не вегетарианцы, и сами не понимали, почему она так его не любила.
Так получается, что у нас очень много девочек с необычными именами: Владлена, Камилла, Амалия, Эмилия, Аглая, Агния, Агата, Сюзанна, Кэти и так далее.
Была даже одна Властимила. Очень звучное имя, я долго к нему привыкала. Вообще-то мама девочки сказала, что ее можно и Милой звать, но в группе уже были Милы, да и само имя я хотела запомнить, так что стала называть ее Властимилой. За мной — и дети. Как-то раз мама пришла ее забирать, а все кричат: «Пока, Властимила!» У мамы было такое недоумение на лице. Должно быть, раньше все, кто знакомился с девочкой, сразу интересовались, как можно назвать ее.
Но многие родители, наоборот, очень категорично относятся к неполным именам. Например, просят Софию ни в коем случае не называть Соней, а Артема — Темой.
У всех по-разному, наверное, но у меня любимчики — это дети, которые сильно тянутся ко взрослым и нуждаются в том, чтобы им уделяли больше внимания. Например, была одна девочка с очень тяжелым периодом адаптации к саду. Сколько я брала ее на руки, обнимала, успокаивала, вытирала слезы, уговаривала что-то делать, маму по телефону постоянно успокаивала. Конечно, после такого прикипаешь к ребенку больше, чем к остальным в группе.
Другой пример: девочка с сильными проблемами в поведении, постоянно испытывала мое терпение. Говоришь ей что-то, она вроде бы понимает, но уже через минуту делает то, что ей запретили. Сначала я не понимала, удивлялась, злилась, много разговаривала с этим ребенком… И вот она уже чаще всех забирается ко мне на руки, и первая бежит обниматься.
Бывает и так, что с кем-то из детей мне не очень нравится работать. Чаще всего это малыши из яслей.
Мне с ними обычно не приходится работать, ведь у них свои возрастные особенности. С детьми из старшей группы часто бывает тяжело найти общий язык, под кого-то подстроиться. Например, мне трудно с медлительными детьми, которые очень долго все делают, а мне хочется или — нужно — побыстрее. В такие моменты приходится прикладывать усилия, чтобы не подгонять, не сделать все самой, а просто помочь, уговорить.
Бывает, что приходишь на работу усталая, в плохом настроении. Дети это чувствуют и начинают вести себя соответствующе: злиться, беситься, все ронять, разливать, сходить с ума, словом. В такие моменты нужно выдохнуть и всех переобнимать, погладить по голове и похвалить. Зарядить позитивом их и себя, и тогда становится легче.
Отношения с родителями складываются по-разному. Например, мне до сих пор сложно проговаривать им какие-то вещи, о которых не сказать нельзя. Начиная с мелочей (вашей дочке малы ботинки, принесите другие, сегодня ваш ребенок одет слишком холодно/жарко) до серьезных вещей (отклонения в развитии, нервное или агрессивное поведение).
Все время кажется, что родителям тяжело воспринимать то, что воспитатель советует по поводу их детей.
Хотя мы стараемся все говорить очень корректно: «мы вот тут заметили…», «а вам не кажется…», «а он/она дома не…». Нам со стороны иногда действительно виднее, что происходит с ребенком.
Бывают родители, которые вообще не хотят разговаривать с воспитателями, обычно это папы. Таким кратко рапортуешь: все в порядке или обратите внимание на следующее… Но большинство, конечно, хотят знать, как прошел день их ребенка, как он поел, с кем дружит, как себя ведет, хорошо ли занимается, не обижают ли его и так далее. Я уже знаю, с кем нужно поболтать, а кому просто улыбнуться и сказать «до завтра».
В итоге главное — довольные и счастливые дети. Тогда по большей части довольны и родители. Ведь для воспитателя недовольный родитель — всегда стресс, даже если такое случается раз в полгода.
Источник: mail.ru
